Изучение смыслов

Ксения Туркова: Каким вы видите идеальный урок русского языка? Это лекция или какая-то система упражнений?

Игорь Милославский: Система упражнений. В нашем обучении русскому языку в школе соотношение между грамматикой и лексикой идет как 10:1. В основном мы занимаемся проблемами грамматики. В ЕГЭ в частях А и Б около 40 вопросов, из них один или два могут быть связаны именно с лексикой и значением слов. Остальные связаны с правописанием и постановкой знаков препинания.

Но каждый, кто потратил хоть какую-то часть своего досуга на изучение любого языка, согласится, что самое главное – это лексика, слова. И самое важное, чтобы человек на любом языке, в том числе родном, знал как можно больше слов с точным пониманием того, что за ними стоит.

Ксения Туркова: Это означает, что, например, школьники на каждом уроке должны учить по одной словарной статье?

Игорь Милославский: Думаю, даже больше. Слово ценно постольку, поскольку мы можем представить реальность, которая за ним стоит. Поэтому нужно знать как можно больше слов с их значением и понимать, что у многих слов помимо самого этого значения, отражающего суть дела, есть еще оценочный компонент. Если мы говорим, что кто-то нахальный, это наша субъективная оценка. Непременно нужно потратить несколько уроков на то, чтобы научить детей отличать объективные вещи от субъективных. Ксения Туркова: То есть упражнение может, например, выглядеть так: дайте положительную или отрицательную оценку с помощью набора слов?

Игорь Милославский: Совершенно верно.

Ксения Туркова: А, например, можно школьникам, естественно, тем, которые постарше, дать проанализировать речь президента? Какие у него намерения, с помощью каких слов он эти намерения выразил?

Игорь Милославский: Браво. Конечно, я не рассматриваю тут аспект политико-идеологический. Когда мы читаем такого типа текст, мы прежде всего должны обратить внимание на то, что в нем и ему подобных обычно бывает много так называемых гиперонимов. Насколько я знаю, в школьной практике не в чести это слово. Это такие слова, которые не конкретно называют явление, а обобщенно. Иными словами, купил «овощи», или «еду», или «мясопродукты», или «товары народного потребления» вместо «колбасу», «сыр», «морковку». Слова с таким размытым, непонятным содержанием.

Таких слов в русском языке очень много, и они на слуху. Например, народ. Что такое народ? Если помните, Андрей Платонов говорил: «Без меня народ не полон». Когда вы встречаете словосочетание «весь народ», за этим не может стоять никакой реальности. Поэтому детей прежде всего нужно научить, анализируя каждое слово в текстах такого типа, понимать, какое содержание за ним стоит.

Ксения Туркова: Не сложно это будет детям?

Игорь Милославский: Когда я сравниваю программы по естественным наукам, по математике, по физике с теми простейшими вещами, которые составляют содержание нашего предмета, и с тем, что я говорю, мне кажется это более чем посильно. Другое дело, что это непривычно и преподавательский корпус к этому не готов.

Ксения Туркова: Нужно перевыпускать все учебники, менять всю систему?

Игорь Милославский: Нет, я же не говорю, что это нужно обязательно сделать завтра. Это должно постепенно внедряться.

Диктанты – для тех, у кого вечность в запасе

Ксения Туркова: Скоро будет «Тотальный диктант», в начале апреля…

Игорь Милославский: Это ужасно. Я анализировал тексты, которые дают такие уважаемые люди, как Дмитрий Львович Быков или Захар Прилепин. Там огромное количество оценочных слов и слов с совершенно размытой семантикой. И один из приемов – кстати, тоже важный, нужно уметь им пользоваться или распознавать, когда его на тебе оттачивают, – публицистическй напор: «Что будет, если эта страна валится...». Помните, некоторые учителя любили такие заковыристые примеры: «Вдова коллежского асессора Агриппина Саввична, сидя на террасе на оттоманке, потчевала винегретом...». Я всегда задаю вопрос: вы когда-нибудь видели живого коллежского асессора? Вы понимаете, что такое оттоманка, и так ли это важно? Насыщать любой текст имеет смысл словами, которые люди понимают.

Ксения Туркова: Но вреда-то не будет, если диктант напишут. Потом посмотрят, какие ошибки.

Игорь Милославский: Да, если у нас в запасе вечность, мы можем сосредоточиться на правилах. Я, конечно, немножко заостряю. Я вовсе не против правил и не хочу сказать, что пишите «винегрет» или «клеят» не так, как положено. Важно, чтобы это знание стояло на своем месте. А место у него такое же, как у правил дорожного движения: без них никуда, но говорить, что я знаю правила дорожного движения, поэтому даже без карты домчу вас в любое место, – это ошибка. Кроме того, давайте заметим, что проблема правил, из-за которых мы так огорчаемся, возникает тогда, когда мы пишем. А мы что, очень много пишем? Мы по преимуществу слушаем, ну некоторые еще говорить любят. А в речи не больше нескольких сот слов, опасных с точки зрения ударений или лишних звуков. Можно дать себе труд их выучить. Это же не самое главное. Когда со всех сторон тебя норовят обдурить, язык – это средство, которое позволяет нам разбираться в действительности.

Вопрос и

з зала: Я так и не поняла, что нам делать с диктантами, сочинениями, изложениями? Игорь Милославский: Конечно, нужно обязательно учить писать и сочинения, и изложения. Но как учить писать? Сказать: вот этот факт изложите таким образом, чтобы вы или участник А выглядели наилучшим образом. Что вы уберете, что выпятите, какие оценочные слова употребите? А потом то же самое событие, но с другой точки зрения. Покажите, как вы выбираете разные языковые средства, чтобы достигнуть своей цели.

Ксения Туркова: То есть нужно убрать сочинения вроде «Образ Чичикова в «Мертвых душах» и вместо него поставить «Чичиков как успешный предприниматель» или, наоборот, «…как носитель зла»?

Игорь Милославский: Примерно так. И в этой ситуации вы должны продемонстрировать свою способность выбирать соответствующие языковые средства, которые работают на ваши цели. Я приводил уже примеры в связи с деепричастиями. В русском языке существуют замечательные возможности не упоминать производителя действия: «вопрос решается». Страдательная конструкция для чего? А чтобы не упоминать, кто его решает. Или: «вопрос решают». У нас это все разнесено: с одной стороны – тип предложения, с другой – глагольная форма, а нам это все надо объединить на основании смысла. Научить выражать или не выражать смысл в зависимости от цели вашего текста – это и есть главное содержание в обучении русскому языку. В том числе в форме написания таких вещей, как сочинение и изложение, где задается не просто тема, а дается задача – как осветить то или иное событие. А что касается диктантов, то я уже говорил: это иллюзия. Конечно, хорошо, когда человек с лету может грамотно его написать, это показатель культуры. Но это не главная цель, повторяю. Это некоторое условие, которое надо соблюсти.

Вопрос из зала: Существует ли врожденная грамотность, и если существует, чем она характеризуется?

Игорь Милославский: Не существует врожденной грамотности. Я думаю, ни один человек не будет в состоянии держать инструмент для писания в руках, если его этому не научили. Поэтому это не что иное, как рекламный трюк, рассчитанный на доверчивых людей. Но что существует? Существует, как мне кажется, и я знаю, что психологи тоже такого мнения придерживаются, хорошая зрительная память. И когда вы пишете, вы видите: «винигрет» выглядит как-то не так, как вы привыкли. Когда речь идет о правописании окончаний, зрительная память тоже иногда может помочь. А вот с одним и двумя «н» в причастиях и прилагательных не поможет.

Реплика из зала: Приобретенная грамотность обусловливается склонностью ребенка к чтению в раннем возрасте. Чем больше ребенок читает, тем больше он «фотографирует» текст.

Игорь Милославский: Абсолютно с вами согласен. Вопрос только в том, что у разных детей разная способность к тому, что вы точно назвали словом «фотографировать». Один фотографирует, запоминает, и потом это знание как-то корректирует его правописание, но это не врожденная грамотность. Это влияние чтения, причем не пропагандируемого сейчас скорочтения, а внимательного, вдумчивого чтения.

Вопрос из зала: Не кажется ли вам, что обучение русскому языку в отрыве от литературы – это ошибка?

Игорь Милославский: Вообще я считаю, что глубокая ошибка – это объединение русского языка и литературы. Преподавание русского языка если и должно с чем-то объединяться, то с преподаванием иностранных языков.

Ксения Туркова: Но ведь раньше был предмет «словесность».

Игорь Милославский: Я не очень хорошо представляю, что за этим стояло, но думаю, что если стремиться к ситуации, которая мне представляется правильной, то это не должно быть преподавание языка и литературы вместе. Литература – это лишь не самая важная функция языка. Просто в нашей литературоцентричной стране привыкли на все смотреть ее глазами.

Вопрос из зала: Как технически должно происходить объединение уроков русского и иностранного?

Игорь Милославский: Я не говорю, что на уроке надо 10 минут посвятить английскому языку, а 20 – русскому, я говорю о связи. Если в основу обучения положен смысл, то перекличка между двумя предметами становится совершенно естественной. Например, по-английски невозможно уклониться от выражения субъекта: надо либо it, либо they, а по-русски можно. Надо все время проводить параллели.

ГЛАВНАЯ | КАРТА САЙТА | ВВЕРХ |