|
Элитарная профессия художественного перевода исчезает из культурного оборота стран СНГ. К такому выводу пришли участники международного симпозиума «Актуальные проблемы художественного перевода литератур стран СНГ», который прошел в Баку в Славянском университете.
Здесь много раз цитировали Гумбольдта, который считал, что каждый переводчик терпит поражение либо от языка оригинала, либо от своего родного языка. К этим моральным неприятностям в последние 20 лет в наших странах прибавились мизерные зарплаты, произвол издательств и литературных агентов, которые диктуют авторам, с кем им сотрудничать.
Страница высококлассного художественного перевода в Молдавии стоит 40 центов (около 15 рублей), за годы независимости в этой стране с помощью государства вышло в свет только пять переводных книг. В Киргизии последним автором, которого переводили на национальный язык, был Чингиз Айтматов. Как таковая профессия отмирает. В Таджикистане вообще нет спроса на художественную литературу других стран, соответственно, нет потребности и в переводчиках. А средний возраст профессионалов – старше 60 лет.
К слову, не многим лучше обстоят дела и в России. Даже в знаменитом московском Инязе, при всей его образовательной мощи, нет отдельной специальности «художественный перевод». А переводим мы, в основном, женские романы, фэнтези и низкосортные детективы. Издательства экономят и на переводчиках, и на редакторах. Грустно, что все это происходит в стране, где еще полвека назад блистала одна из лучших в мире школ перевода, а работы Маршака, Пастернака, Чуковского не отставали совершенством слога от оригиналов.
Чтобы держать в тонусе общество, которое сейчас, не подавившись, употребляет почти подстрочники, и оттачивать профессию, ректор Московского государственного лингвистического университета Ирина Халеева предложила создать Международный центр художественного перевода. Его консультантами и экспертами будут лучшие представители профессионального сообщества СНГ.
Впрочем, считают современные асы перевода, причины упадка переводческих школ не только экономические:
– В эпоху постмодернизма изощренный субъективизм перевода используется как средство для самовыражения. Переводчику сегодня собственное «я» важнее, чем авторское, – сетует известный переводчик и преподаватель МГЛУ Дмитрий Псурцев.
– Почему-то считается, что хороший перевод – это обилие жаргонизмов, ругательств, каламбуров, – поддерживает критический настрой коллеги заведующий кафедрой перевода английского языка того же вуза Дмитрий Бузаджи. – Но перевести лексику просто. Важнее передать ритм, синтаксис иностранной речи. Буквально переносить их из другого языка – опасно. Это портит родную речь.
Низкокачественная работа переводчиков, которую в изобилии представляют наши книжные магазины, – «недопереводы», заимствования, бесчисленная латинская графика, кальки и буквализмы.
Специалисты считают, что все это издержки плохого образования: низкая квалификация преподавателей, отсутствие специализации. Невозможно за несколько десятков часов разобраться, к примеру, в тонкостях арабского языка, где существует около шести тысяч обозначений одного русского слова «верблюд». Или такого языка, как эвенкийский, где пятьюдесятью способами можно назвать различные ипостаси снега: «снег утоптанный», «снег, который лежит у жилища» и так далее.
У касты переводчиков есть образцы для подражания и гордости. На симпозиуме рассказывали, что знаменитый Абай перевел в свое время письмо Татьяны из «Евгения Онегина». Теперь – это народная казахская песня. |
|
